Ее хомячество
Спасибо, солнце, что ты мне написала! И теперь у нас с Анабэллой в спальне началась ролевая, это хорошо. Но, чтобы ты не мучалась и не заходила с моего акка, только чтобы это почитать, я выкладываю посты из спальни сюда.
Пост № 1 (его ты, правда, уже видела, но если уж начинать, то по порядку)
читать дальше*Лето – самое теплое и сухое время года в Англии, радовало всех обитателей древнего замка, именуемого Хогвартс, солнечными, безветренными деньками, когда хотелось только одного – быть на свежем воздухе, необязательно гулять, можно даже и заниматься, лишь бы не в четырех стенах. Поэтому даже у самых прилежных и трудолюбивых учеников, вроде старосты Хаффлпаффа – Кэтрин Холливэл, словно открылось второе дыхание с приходом лета, правда на учебе это никак не сказывалось…
Вот и сегодня, как только первые лучи осветили спальную комнату, в которой обитала та самая староста, относящаяся к самым прилежным и трудолюбивым ученикам, девушка распахнула свои большие, сияющие глаза и с наслаждением потянулась. Глянув на наручные часики, лежащие на прикроватной тумбочке и осмыслив полученную от них информацию, юная волшебница поняла, что до завтрака времени еще предостаточно и встала.
Еще раз потянувшись, Кэтрин заправила постель и переоделась. После этих нехитрых и ежедневных операций она спустилась вниз, чтобы умыться и причесаться. Проделав и эти процедуры, староста вернулась в свою спальню и выглянула в окошко. Солнце ласково поприветсвовало раннюю пташку, раздвинувшую шторы и впустившую его в комнату. Постояв немного у окна, Хаффлпаффка, зарядившись солнечной энергией, вернулась к делам насущным, а именно – сложила сумку на сегодня, уроки-то уже давно были выполнены.
Правда стоило только девушке отойти от окна, как ее привлек туда некий стук. Вернувшись, она открыла раму и впустила в комнату большого филина, а вместе с ним и порыв прохладного, утреннего ветра. Вышколенный филин сел на стол и послушно подождал, пока Кэти освободит его от ноши и даст чего-нибудь съедобного, что девушка сделала незамедлительно: уж больно интересно ей было, что принесла эта уставшая птица. Однако отпускать филина мисс Холливэл не спешила – вдруг нужно будет отправить ответ, а филин и сам особо не торопился, ожидая порции печенья. Отвязав, наконец-то, твердый конверт от лапки, она прочитала его французское заглавие и чуть не задохнулась от разящего запаха духов. Поскорее вскрыв конверт, волшебница убрала его подальше, а ее взору предстал не менее надушенный свиток пергамента, исписанный по-английски, так что девушка тут же углубилась в его содержание.*
----- письма будут выкладываться отдельно----
*Читала Кэтрин сквозь слезы, даже не вытирая их (она их просто не замечала), которые капали на пергамент, оставляя там размытые следы вместо наисанных ранее слов. В процессе чтения девушка опустилась на кровать, прижимаясь виском к холодному ее столбику и трясясь от душащих горло слез. Она не могла и не хотела сдерживаться, ей было соверенно все равно, увидит ли кто-нибудь ее в таком состоянии. Сейчас она была не волшебницей-аристократкой, воспитывавшейся с самого раннего возраста по всем правилам этикета, нет, она была простой тринадцатилетней девчонкой, ревущей от боли и бессилия. Почему ревущей, спросите Вы. Да все просто, слишком просто… Марго уехала. Та самая Марго, которая дважды спасла ей жизнь, с которой за не очень долгое знакомство Кэтрин срослась, стала единым целым, которую полюбила как родную сестру, которой у нее не была и никогда не будет. Уехала. Навсегда.
А филин все сидел на столе и ждал ответа. Но какой ответ могла написать Кэт в таком состоянии? Хм, да она вообще была не в состоянии писать или делать что-либо. Она уже и плакать не могла, как плачут обыкновенные люди – слезы кончились, голос сел. Девушку сотрясали беззвучные рыдания. Она откинулась на кровь, прижимая к мокрой груди письмо. Никогда еще прощание с таким дорогим человеком не давалось ей настолько трудно. Наверное, потому, что таких прощаний в жизни Хаффлпаффки еще не было, а скольким только предстояло быть…*
Пост № 2.
читать дальше*Слезы, бесконечные слезы текли по пухлым детским щечкам, оставляя там тоненькие «дорожки» и капая на одежду, постель, письмо: на все, до чего могли дотечь и куда могли упасть. Однако девушка, чья кожа сейчас столь обильно обогащалась полезными ферамонами, казалось бы не замечала этого, приглушенно всхлипывая (приглушенно, потому что в подушку) и до сих пор прижимая к груди письмо, подпись на котором уже превратилась в нечто размытое и неопределенное. И чем яснее осознавала ревущая во все остатки своего звонкого прелестного голоса девушка содержание этого письма, тем сильнее реветь ей хотелось.
Однако соседка по комнате, она же по совместительству и подруга и просто очень хорошая девочка – Анабэлла Виккар, благодаря непрекращающимся всхлипам и редким стонам, вынырнула из своего красочного сна, чтобы узнать о предмете переживаний и рыданий подруги. Кэтрин же даже сколько-нибудь понятного и вразумительного ответа не могла ей дать, в силу своей расстроенностии и еще потому, что голос, как минимум до обеда, сел, а может и пропал вовсе. Поэтому на настойчивые и растерянные вопросы Бэллы Кэти лишь помотала головой и снова сдавленно всхлипнула. Но вот протянутый платок приняла с благодарностью, надеясь с его помощью остановить бесконечный поток слез, которые, если брать во внимание человеческую логику, за целую вечность (как ей казалось) рыданий уже должны были кончиться.
И слезы, промочив насквозь ни в чем не повинный платок точно так же, как до этого одежду и подушку, решили наконец прекратиться, и Хаффлпаффка озабоченная тем, что они могут вернуться, проморгалась и, дрожащей рукой достав из своей тумбочки платочек, прижала его к глазам, рефлекторно всхлипывая и судорожно вздыхая. После этого она наконец соизволила сесть на относительно сухое место на собственной кровати, и красными, опухшими от слез глазами посмотреть на свою утешительницу. Судорожный вздох, попытка сказать причину своего горя вслух – безрезультатно. Вдруг в голове префекта мелькнула мысль, и она тут же протянула подруге письмо, мол, возьми, почитай. После этого снова тихонечко всхлипнула и стерла наворачивающуюся на глаза слезу, которая видимо не поняла, что ее сородичи решили оставить косметические процедуры до следующего письма.*
Пока это все. Письма, как уже было сказано, будут выкладываться отдельно. Я люблю тебя, солнце)
Пост № 1 (его ты, правда, уже видела, но если уж начинать, то по порядку)
читать дальше*Лето – самое теплое и сухое время года в Англии, радовало всех обитателей древнего замка, именуемого Хогвартс, солнечными, безветренными деньками, когда хотелось только одного – быть на свежем воздухе, необязательно гулять, можно даже и заниматься, лишь бы не в четырех стенах. Поэтому даже у самых прилежных и трудолюбивых учеников, вроде старосты Хаффлпаффа – Кэтрин Холливэл, словно открылось второе дыхание с приходом лета, правда на учебе это никак не сказывалось…
Вот и сегодня, как только первые лучи осветили спальную комнату, в которой обитала та самая староста, относящаяся к самым прилежным и трудолюбивым ученикам, девушка распахнула свои большие, сияющие глаза и с наслаждением потянулась. Глянув на наручные часики, лежащие на прикроватной тумбочке и осмыслив полученную от них информацию, юная волшебница поняла, что до завтрака времени еще предостаточно и встала.
Еще раз потянувшись, Кэтрин заправила постель и переоделась. После этих нехитрых и ежедневных операций она спустилась вниз, чтобы умыться и причесаться. Проделав и эти процедуры, староста вернулась в свою спальню и выглянула в окошко. Солнце ласково поприветсвовало раннюю пташку, раздвинувшую шторы и впустившую его в комнату. Постояв немного у окна, Хаффлпаффка, зарядившись солнечной энергией, вернулась к делам насущным, а именно – сложила сумку на сегодня, уроки-то уже давно были выполнены.
Правда стоило только девушке отойти от окна, как ее привлек туда некий стук. Вернувшись, она открыла раму и впустила в комнату большого филина, а вместе с ним и порыв прохладного, утреннего ветра. Вышколенный филин сел на стол и послушно подождал, пока Кэти освободит его от ноши и даст чего-нибудь съедобного, что девушка сделала незамедлительно: уж больно интересно ей было, что принесла эта уставшая птица. Однако отпускать филина мисс Холливэл не спешила – вдруг нужно будет отправить ответ, а филин и сам особо не торопился, ожидая порции печенья. Отвязав, наконец-то, твердый конверт от лапки, она прочитала его французское заглавие и чуть не задохнулась от разящего запаха духов. Поскорее вскрыв конверт, волшебница убрала его подальше, а ее взору предстал не менее надушенный свиток пергамента, исписанный по-английски, так что девушка тут же углубилась в его содержание.*
----- письма будут выкладываться отдельно----
*Читала Кэтрин сквозь слезы, даже не вытирая их (она их просто не замечала), которые капали на пергамент, оставляя там размытые следы вместо наисанных ранее слов. В процессе чтения девушка опустилась на кровать, прижимаясь виском к холодному ее столбику и трясясь от душащих горло слез. Она не могла и не хотела сдерживаться, ей было соверенно все равно, увидит ли кто-нибудь ее в таком состоянии. Сейчас она была не волшебницей-аристократкой, воспитывавшейся с самого раннего возраста по всем правилам этикета, нет, она была простой тринадцатилетней девчонкой, ревущей от боли и бессилия. Почему ревущей, спросите Вы. Да все просто, слишком просто… Марго уехала. Та самая Марго, которая дважды спасла ей жизнь, с которой за не очень долгое знакомство Кэтрин срослась, стала единым целым, которую полюбила как родную сестру, которой у нее не была и никогда не будет. Уехала. Навсегда.
А филин все сидел на столе и ждал ответа. Но какой ответ могла написать Кэт в таком состоянии? Хм, да она вообще была не в состоянии писать или делать что-либо. Она уже и плакать не могла, как плачут обыкновенные люди – слезы кончились, голос сел. Девушку сотрясали беззвучные рыдания. Она откинулась на кровь, прижимая к мокрой груди письмо. Никогда еще прощание с таким дорогим человеком не давалось ей настолько трудно. Наверное, потому, что таких прощаний в жизни Хаффлпаффки еще не было, а скольким только предстояло быть…*
Пост № 2.
читать дальше*Слезы, бесконечные слезы текли по пухлым детским щечкам, оставляя там тоненькие «дорожки» и капая на одежду, постель, письмо: на все, до чего могли дотечь и куда могли упасть. Однако девушка, чья кожа сейчас столь обильно обогащалась полезными ферамонами, казалось бы не замечала этого, приглушенно всхлипывая (приглушенно, потому что в подушку) и до сих пор прижимая к груди письмо, подпись на котором уже превратилась в нечто размытое и неопределенное. И чем яснее осознавала ревущая во все остатки своего звонкого прелестного голоса девушка содержание этого письма, тем сильнее реветь ей хотелось.
Однако соседка по комнате, она же по совместительству и подруга и просто очень хорошая девочка – Анабэлла Виккар, благодаря непрекращающимся всхлипам и редким стонам, вынырнула из своего красочного сна, чтобы узнать о предмете переживаний и рыданий подруги. Кэтрин же даже сколько-нибудь понятного и вразумительного ответа не могла ей дать, в силу своей расстроенностии и еще потому, что голос, как минимум до обеда, сел, а может и пропал вовсе. Поэтому на настойчивые и растерянные вопросы Бэллы Кэти лишь помотала головой и снова сдавленно всхлипнула. Но вот протянутый платок приняла с благодарностью, надеясь с его помощью остановить бесконечный поток слез, которые, если брать во внимание человеческую логику, за целую вечность (как ей казалось) рыданий уже должны были кончиться.
И слезы, промочив насквозь ни в чем не повинный платок точно так же, как до этого одежду и подушку, решили наконец прекратиться, и Хаффлпаффка озабоченная тем, что они могут вернуться, проморгалась и, дрожащей рукой достав из своей тумбочки платочек, прижала его к глазам, рефлекторно всхлипывая и судорожно вздыхая. После этого она наконец соизволила сесть на относительно сухое место на собственной кровати, и красными, опухшими от слез глазами посмотреть на свою утешительницу. Судорожный вздох, попытка сказать причину своего горя вслух – безрезультатно. Вдруг в голове префекта мелькнула мысль, и она тут же протянула подруге письмо, мол, возьми, почитай. После этого снова тихонечко всхлипнула и стерла наворачивающуюся на глаза слезу, которая видимо не поняла, что ее сородичи решили оставить косметические процедуры до следующего письма.*
Пока это все. Письма, как уже было сказано, будут выкладываться отдельно. Я люблю тебя, солнце)
@настроение: Ничего особенного, значит, жить можно.
-
-
05.06.2009 в 15:54